Я барсучок, хомячок, пугливый, запасливый. Неамбициозный, но непреклонный. Мне не нужно много денег, мне вообще не нужны деньги, но мне нужно: столько еды, чтобы никогда не бояться зимы, крепкие стены, чтобы никогда не бояться врагов, кофе в картонных стаканчиках, улететь в любой момент в любую страну, осыпать друга подарками, брата репетиторами, маму излишествами. С тяжелым вздохом признаю, что на эти, на мой взгляд, самые базовые потребности человеку нужно дохрениллион бабла. Ну что ж, мне очень повезло любить работу, за которую платят, и жить в стране, где платят даже за возмутительное нахальство занятий наукой. Но если вдруг нет, если мне не будут платить за аспирантуру, я пойду программировать, если всем на свете перестанут платить за программирование, я пойду в финансы, если все в мире финансы вдруг сколлапснут, я пойду в кассиры, агенты по недвижимости, акробаты, пилоты самолетов, уборщицы, культурологи
Голод снова начал терзать ее пустой желудок, и она произнесла громко:
– Бог мне свидетель, бог свидетель, я не дам янки меня сломить. Я пройду через все, а когда это кончится, я никогда, никогда больше не буду голодать. Ни я, ни мои близкие. Бог мне свидетель, я скорее украду или убью, но не буду голодать.
смотрители вольеров, машинисты поездов метро, учителя, организаторы свадеб. Я занимаюсь тем, что мне по душе сейчас, я бегаю по вечерам, хожу на оперу и балет, читаю стихи, я обожаю стихи, но когда наступит зима, я выкину в окно все стихи и балеты, переоденусь и подстригу волосы и буду менять плащи и маски, и научусь работать кем угодно, потому что мои четыре хомячьи лапки крепко стоят на нижней ступени пирамиды маслоу и меня оттуда ничем не сковырнуть.
Но когда Тара не горит, и маме не нужна помощь, я выкидываю мешки с зерном и иду плясать.